Тюремщик

[Bolshoi-Mol]

Автор: Loveless
Бета: Mnemosyne + KristyHatake
Предупреждение: бред... ООС, поптка изнасилования.
Жанр: романтика, драма. ЯОЙ! (автор стукнулась головой. теперь ей ВЕЗДЕ мерещиться яой)
Пейринг:Кисаме/Какаши (ОО)
Размещение: где угодно. только мне ссылку и с моим авторством
От автора: написано по моему сну О_о надо меньше в ролевую играть на ночь, вот что я вам скажу. Посвящается KristyHatake, так как без нее бы эта пара не получилась бы.


Узкая камера. С потолка мерно капает вода. Этот звук сводит с ума. Каменные стены. На полу разбросана солома. У стены сидит мужчина, скованный по рукам и ногам. На глазах повязка. Пепельные волосы лежат сальными, спутанными прядями. Одежда, грязная, в крови и грязи, разорвана во многих местах.
Пленник не знает день сейчас или ночь. И сколько времени он уже провел в этой камере. Для него существует лишь темнота, редкие шорохи и мерно капающая вода.
Скрип открываемой решетки. Изможденный пленник даже не поднимает головы, зная, что ему принесли еду. Вот только кто эту самую еду ему принес, он не знал. На глазах у него была повязка, поэтому он ничего видеть не мог.
Если еду принес Хидан, придется плохо. Он ненавидит пленника и не может не воспользоваться случаем, что бы не поиздеваться над ним и не побить его.
Если Дедара, то есть не придется вообще. Потому что его сначала попытаются разговорить, а потом, когда он откажется говорить, в порыве гнева просто-напросто взорвут его еду.
Если сегодня дежурит Казуку, то есть, тоже не придется. Потому что нечего будет есть. Просто так от этого гада ничего не дождешься, а отдавать пленнику взамен на еду, было нечего.
Послышались неторопливые шаги. Потом звук посуды, когда ее ставят на пол. Затем прикосновение к его затылку и лента упала с глаз Хатаке Какаши. Он поднял голову. Перед ним на корточках сидел Кисаме и снимал с его рук цепи.
- Не боишься, что убегу? – разлепив спекшиеся от засохшей крови губы, прошептал Какаши. Вчера дежурил Хидан, со всеми вытекающими от сюда последствиями. Он долго пытал пленника, а потом, накрутив волосы пленника на кулак, макал его в жижу, которую с сильной натяжкой можно было назвать «едой».
Кисаме усмехнулся.
- Куда ты денешься? Эта клетка запечатана печатями, которые знают только члены Акацуки.
- Я могу с помощью ширингана заставить тебя открыть мне эти печати.
- Неа. Ты слишком слаб для этого.
Какаши оставалось только кивнуть. Все так. Он беспомощен как котенок. Вся чакра перекрыта какими-то печатями. Руки и ноги скованы. Тело ослабело от регулярных побоев. Держаться помогает только гордость и годы тренировок.
Мужчина попытался взять в руки ложку, которую подал ему его тюремщик. Палочки ему не давали после случая, когда он попытался ими убить Хидана. Тогда ему пришлось очень плохо. Он едва не забил Хатаке до смерти, но ему помешал Кисаме, который остановил его одной-единственной фразой: «Он нужен Лидеру».
Почему тогда оказался рядом Кисаме, Какаши не знал. Но все равно у него в душе было чувство сродное с благодарностью этому человеку.
Ослабевшие руки не удержали ложку, и она со звоном упала на пол. Тюремщик покачал головой и поднял ее.
Какаши ожидал, Хошигаке надменно фыркнет и, предварительно заковав пленника снова, уйдет, оставив его без еды. Но Кисаме в очередной раз удивил его.
Мужчина подошел к Копирующему ниндзя и начал кормить его с ложки. Это действительно была нормальная еда, а не те помои которыми его обычно кормили. Закончив, он отложил тарелку и ложку, и внимательно посмотрел на пленника. Затем покачал головой и расковал ноги.
- Что ты делаешь? – спросил Хатаке, хмурясь. Какую пытку еще придумал этот человек? Кисаме всегда был более добрым к нему, чем все остальные, но кто знает, что взбредет ему на ум. Что нужно было от него Акацукам, ниндзя не понимал, но ведь что-то нужно было, если они его держат живым.
- Этот белобрысый придурок, как я понимаю, так и не искупал тебя? – проворчал Хошигаке. – А ведь ему вчера было приказано это.
Вздохнув, человек-рыба сложил печати и перенесся вместе с пленником в ванную комнату.
Положив Какаши на пол, мужчина стал набирать в ванную воды. Пленник приподнялся на руках. Его собирались мыть? Невероятно. Просто чудеса какие-то. И еще… Хатаке чувствовал, как чакра возвращается. Медленно, но все же.
- Не советую тебе нападать на меня сейчас. Меня назначили твоим постоянным тюремщиком, так что лучше не зли меня, - буркнул Кисаме, видимо тоже почувствовав чакру Какаши.
Человек-рыба обернулся и в его глазах Какаши прочел свою судьбу, если он нападет на него.
Подойдя, тюремщик начал раздевать его.
- Ты что делаешь! – Хатаке попытался отбиться от его рук.
- Купаю тебя! – рявкнул Хошигаке.
Пленник предпочел замолчать. Раздев, его аккуратно опустили в воду. По телу разлилось приятное тепло. Мышцы расслаблялись. Все тело охватила приятная слабость.
Кисаме сел, привалившись к стене. Какаши повернул голову к нему.
- Сколько я здесь? – решился, наконец, задать он вопрос.
- Месяц, - последовал короткий ответ.
Месяц… В деревне его наверняка уже считают мертвым. Хотя, еще немного и это будет правдой. Акацуки не будут вечно держать его. Как только он станет бесполезен, его убьют.
Кисаме начал аккуратно мыть пленника.
По телу Какаши прошла непонятная дрожь, которая тут же пропала. Его вынули из ванны и, обтерев, одели в чистую одежду.
Потом он оказался в камере. Поставив пленника на ноги, Хошигаке направился к выходу.
Закрыв клетку, он повернулся к Какаши.
- Без глупостей. Не зли меня. Я оставлю тебя раскованным и с возможностью потихоньку наращивать чакру. Но не делай глупостей, еще раз говорю.
- Зачем ты это делаешь?
- Прихоть.
Тюремщик вышел, оставив Хатаке одного. Тот привалился к стене и закрыл глаза, пытаясь осмыслить ситуацию.
Он не понимал, зачем Кисаме делает это. Он был пленником, не больше. Не слишком важным, но нужным живым. А этот Хошигаке… Он всегда относился к нему по другому, нежели другие члены Акацуков. Более добро. Все время, что он находился здесь, этот странный мужчина заботился о нем. Не позволял издеваться. Давал нормально поесть. Походить по камере. Почему?
Какаши потряс головой, выкидывая ненужные мысли. Ему нужно думать о том, как выбраться от сюда, а не о странном поведении своего тюремщика!

С момента, когда Кисаме стал постоянным тюремщиком Какаши прошел месяц. День за днем, заключенный приходил в себя. Чакра восстановилась, тело больше не было слабым как у котенка. Теперь Кисаме не требовалось кормить его с ложечки и мыть, как в первые дни.
Хошигаке оказался интересным собеседником. Они часами сидели по разные стороны решетки и разговаривали. Кисаме стал часто улыбаться и смеяться, в ответ на шутки пленника. Незаметно для себя, Какаши привязался к этому странному тюремщику. Он не раз задавал вопрос, почему он заботиться о нем, и каждый раз получал один и тот же ответ: «Прихоть».
Но в один день все это закончилось. В этот день Кисаме пришел мрачный. Он поднял глаза на Какаши и тут же отвел их.
- Меня посылают на миссию. Пока меня не будет, твоим тюремщиком будет Хидан.
Внутри Какаши все похолодело.
- И сколько тебя не будет?
- Две недели.
- Понятно.
Больше не было сказано ни слова. Кисаме приковал пленника, завязал глаза и перекрыл чакру. А потом ушел, оставив его в полной тише, нарушаемой мерным звуком воды, падающей с потолка.

Эти две недели были адом. Хидан издевался над пленником вволю. Постоянные унижения и издевательства были самым обычным делом. Он не давал ему есть. Постоянно избивал, срывая на Какаши всю злость. Любая попытка отпора наказывалась медленными и еще более изощренными пытками.
Хатаке вновь потерял счет времени. Казалось, что прошел уже год этих постоянных унижений и побоев.
В один из дней, Какаши не выдержал и высказал все, что думает о Хидане. Повязка с глаз была снята, и пленник видел, как перекосилось лицо тюремщика.
- Знай свое место! Ты…ничтожество! – прошипел мужчина и наотмашь ударил Какаши. Потом, резко перевернул его на живот, поставил на колени и содрал штаны.
- Что ты делаешь, ублюдок?! – заорал Копирующий ниндзя, дергаясь в сторону.
- Тебя нужно наказать…- Хидан плотоядно усмехнулся, руками пригвоздив бедра мужчины к воздуху.
Хатаке почувствовал, как в бедра ему упирается что-то твердое и горячее. Он снова дернулся, пытаясь отодвинуться, но его держали слишком крепко и мешали цепи на руках и ногах. Какаши сжал зубы. Его собираются банально изнасиловать. Но эта тварь не добьется от него ни единого звука…
В его проход, раздирая мышцы, начал входить далеко не маленький член Хидана.
Тут послышался звук распахиваемой решетки и насильника смело прочь.
Какаши перевернулся на спину и увидел Кисаме. Он держал Хидана на вытянутой руке, вцепившись в горло. Лицо человека-рыбы было перекошено ненавистью.
- Не смей…его…трогать, ублюдок!!! – прорычал он в лицо белобрысому.
Тот прохрипел что-то, царапая ногтями руку, перекрывающую ему воздух. Кисаме с отвращением швырнул Хидана на пол. Тот глубоко и прерывисто задышал, как рыба вынутая из воды.
- Если я еще раз увижу тебя рядом с ним, я расскажу Лидеру о кое-каких твоих грехах. Этот пленник только МОЯ игрушка. Понятно изъясняюсь?
Хидан кивнул и уполз наверх. Какаши сжал зубы. Почему-то слова Кисаме доставили много больше боли, чем самые изощренные пытки Хидана.
Хошигаке подошел и сел рядом. Он с беспокойством поглядел на пленника и освободил его от оков. Потом повторилась процедура первого дня. Кисаме искупал пленника, распечатал его чакру. А затем намазал его раны мазью.
С удовлетворением, оглядывая свою работу, Кисаме заметил пустой взгляд Хатаке.
- Эй! Ты чего?
Голос спасителя вывел Какаши из транса.
- Я для тебя всего лишь игрушка? – неожиданно для себя спросил пепельноволосый мужчина.
- Что? – опешил Хошигаке.
- Ничего, - Хатаке отвел глаза.
Неожиданно мозолистые пальцы Кисаме взяли его за подбородок и приподняли голову.
- Я сказал так, только для того, что бы эта тварь не задавала лишних вопросов, - прошептал синеволосый мужчина и нежно поцеловал Какаши. Тот поначалу опешил. Но потом заглянул в глаза своего тюремщика. То, что там он увидел, не передавалась описанию. Беспросветная тоска, страх, одиночество, любовь и безграничная нежность. Закрыв глаза, Хатаке ответил на поцелуй.
Из нежного, он перерос в яростный, страстный. Одежда полетела в разные стороны. Тела переплетались.
В камере стало невыносимо жарко. В воздухе повис тяжелый запах секса.
Кисаме сидел, прислонившись спиной к стене. На груди у него лежал Какаши, обводя пальцем шрам. Говорить не хотелось. Все было понятно без слов.
Неожиданно Хошигаке сильно сжал объятия.
- Ты чего? – Какаши недоуменно поднял голову.
- Завтра твоя казнь, - прошептал синекожий мужчина, кусая губы.
Странно, но эту новость Какаши принял абсолютно спокойно. Не было ни какого замирания внутри, ни какого отчаянья. Ну, убьют и убьют. Какое это имеет значение, если ему сейчас так хорошо?
- Я не позволю тебя убить, - нахмурился Кисаме.
- И что ты сделаешь? Выйдешь один против всех и погибнешь, убив одного - двух? Это мне не поможет, - скептически произнес Хатаке. - Успокойся. Пусть убивают.
Хошигаке поднялся с пола и оделся.
- Я не позволю тебя убить, - повторил он и ушел, заперев клетку, оставив Какаши теряться в догадках, что он задумал.

Утром за ним пришли. Пока вели на казнь, Хатаке постоянно оглядывался, надеясь в последний раз посмотреть на того, кому не успел сказать самые главные слова. Нет, он не надеялся на чудесное спасение и вполне смирился со своей смертью. Он не мог даже сопротивляться, скованный по рукам и ногам и с перекрытой чакрой. Он не был в обиде на него за несдержанное обещание. Он лишь хотел посмотреть в глаза Кисаме перед смертью.
Когда его привели в какое-то темное помещение, послышался непонятный шум. Вокруг забегали. Всем резко стало не до него. Опустившийся на затылок кулак погрузил Какаши во тьму.

Очнулся Хатаке в Коноховской больнице. Вокруг суетились медсестры, а около кровати сидел Гай.
От него Какаши узнал, что Кисаме пришел в Коноху. Сам, добровольно сдался. И сказал, что Какаши казнят утром. Непонятно почему, но пятая поверила ему. Хошигаке привел шиноби Конохи в тайное логово Акацук. Они успели в самый последний момент. Кисаме вступил, вместе с остальными ниндзями, в битву против своих бывших соратников.
Вся организация была уничтожена. Но и Кисаме погиб, вытаскивая Какаши.
Его тела так и не нашли.
Хатаке отвернулся от Гая и закусил уголок подушки. Хотелось завыть. От боли, что поселилась в душе при последних словах Гая. От безысходности, что они несли. И от слов, что он так и не сказал. Слов, что сейчас душили его, жгли раскаленным железом душу.
Всего три несказанных слова.
Я. Тебя. Люблю.