— Ты в своем уме, Гилберт Байльшмидт?! — Да! Нет! Наверное! Какая разница?!(с)
Don't die before I do
Автор:Kassielle
Фандом: Блич
Рейтинг: R
Пейринг: Гриммджо/Ичиго, Ноитора
Жанр: флафф,ангст,почти десфик
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймер: от прав на персонажей отказываюсь
Предупреждение:как обычно-пытаюсь без ООС,некоторое АУ-со 190 серии, пересказ действий персонажей, немного жестокости
От автора: пробую себя везде -точнее,пытаюсь,так что тапочки принимаю только пуфыстые!
Размещение:вы только спросите,ладно?)
читать дальше-Эй, Гриммджо, что за хрень здесь творится? Сначала он отделал тебя по полной, а теперь ещё и спасает твою жизнь?
Арранкар в странном капюшоне презрительно сплюнул в сторону и налетел на Куросаки с кривой усмешкой на лице. Шинигами едва отбил громадную секиру с загнутыми к верху концами и остановился недалеко от поверженного Шестого.
-Да кто ты такой, черт возьми?
-Ноитора…сукин сын…, - прохрипел Джаггерджек, морщась от боли.
Ичиго рванулся было навстречу этому странному арранкару, но тот с легкостью отбил его занпакто и сам перешел в наступление. Иноуэ было побежала на помощь шинигами, но её схватил другой арранкар, и у девушки не было возможности вырваться.
-Хорошо, Тесла, - снова эта кривая усмешка, и Ичиго еле успел увернуться от взмаха секиры.
-Я кое-что покажу тебе, шинигами, - Ноитора высунул язык, на котором красовалась пятерка, - усек? Я Пятый Эспада. Ты еле справился с этим, - он кивнул в сторону Джаггерджека, - а я сильнее его!
Секира начала свое движение к голове Ичиго; тот лишь в последний момент подставил занпакто, но от силы, вложенной в удар, отъехал по податливому песку на пару метров.
Куросаки тяжело дышал, измотанный предыдущим боем, и не мог атаковать полноценно – он лишь поднимал Зангецу навстречу этой страшной секире, иногда немного запаздывая, и тогда черная ткань в который раз пропитывалась его кровью. Скрежет от столкновения оружия закладывал уши, а наглая ухмылка арранкара будто отпечаталась в памяти. Пятый Эспада, казалось, был ещё безжалостнее, чем Джаггерджек. Шинигами застыл на месте на мгновение, чтобы сориентироваться, но и этого ему сделать не дали: засвистел смертоносную песню металл, и секира понеслась к его шее. Куросаки было отпрыгнул, но вездесущая секира достала его и здесь. Он отступил ещё дальше, примериваясь для выстрела Гетсугой – ни на что другое не хватало сил, - но к нему уже несся алый поток энергии Пустого.
-Черт, - Ичиго уже не мог надеть маску, он был слишком измотанным, а потому лишь скрестил руки перед лицом. Серо задело песок у него под ногами, и пустыня окутала его огромным пылевым облаком. В наступившей тишине послышался глухой звук падения тела на неровную поверхность. Улыбнувшись, Ноитора направился было к своему фрассьону, но хрипение заставило его развернуться с недовольным видом: пыль улеглась, и Куросаки уже пытался встать, опираясь на свой меч. Шинигами тяжело дышал, форма висела клочьями, открывая обожженное и покрытое шрамами тело.
-Ха, неужели ты ещё жив, шинигами? Себе на беду, - сорвавшись в сонидо, Ноитора мигом оказался возле упрямо пытавшегося подняться Ичиго…
…А вот дальнейшее уже было избиением. Ноитора избивал шинигами с упоением, отбросив в стороны секиру – ему явно хотелось почувствовать, как трещит ломаемая кость, как сминаются ребра под жестокими кулаками, как лицо Куросаки сминается в лепёшку. С ноги отправив Ичиго полетать, Пятый последовал за ним, круша уцелевшие рёбра загнутыми носками обуви. Шинигами оставалось только кашлять и пытаться защитить лицо руками; песок уже впитывал его кровь, вишневыми капельками орошавшую иссушенную местность. Наконец, Куросаки упал на живот, глотнув пыли Уэко Мундо; тотчас же острый каблук впился ему в спину, и руку начали неестественно выворачивать за спиной. Парень заорал от боли, а Ноитора, наклонившись, прошептал ему на ухо, продолжая ломать кости:
-Что, шинигами, хватит тебе?
Ичиго не мог ему ответить; хмыкнув, Ноитора оставил его руку в покое, не давая, однако, возможности пошевелиться, и повторил вопрос. Закусив губу, парень ответил утвердительно, не поднимая глаз на своего мучителя. Он явно не протянул бы долго с такими ранами.
…Ноитора швырнул его недалеко от все ещё лежащего Джаггерджека и ушел, бросив другому арранкару - кажется, Тесле, - «Забирай девку и пошли». Ичиго уже практически не чувствовал тела, но, собрав остаток сил, он приподнялся и, пошатываясь, пополз на четвереньках к Шестому. Куросаки рухнул возле него и повернул голову, концентрируя угасающий взгляд на голубых прядях. Перед глазами все поплыло, кроме этого яркого пятна…
…Той ночью Ичиго долго ворочался во сне. Скоро они должны были идти выручать Орихиме, и он сильно нервничал вечером, хотя это вряд ли было заметно по его поведению. Подушка уже лежала где-то на полу, тонкая простыня была смята в ком, а парень скрючился на кровати, едва прикрытый одеялом. Звезды сквозь занавески следили за ним, следил и тот, кто довольно часто посещал Куросаки ночью. Вот и сегодня – горящие на часах цифры мягко высветили два часа, и он плавно приземлился на полу возле открытого окна – шинигами теперь оставлял его открытым.
Подкрасться к спящему и сесть на кровать – сегодня в последний раз. Долго, с мягкой улыбкой разглядывать мальчишеское лицо, сейчас искаженное от напряжения – видно, что-то не слишком доброе попало к нему в сон. Протянуть руку и легонько провести по рыжим вихрам – едва касаясь ладонью, неуловимо, чтобы морщина на мальчишеском лбу чуть разгладилась. Легонько подуть на лоб, заправляя волосы за уши, провести кончиками пальцев по угловатой скуле, встретить сонный взгляд карих глаз и взять его за руку. Луны нет уже пару дней, так что можно не опасаться, что он узнает раньше времени. Губы едва раскрываются, - как бутон цветка, другого сравнения в голову не приходит, - чтобы прошептать хрипловатым голосом «привет», но это не нужно – губы соприкасаются легко-легко, и острые пряди щекочут его лицо, и уже давно не нужны слова. Ичиго рад своему гостю, и он искренне выражает свою радость, притягивая того к себе и беспорядочно, пока ещё сонно, покрывая лицо гостя поцелуями. Шинигами чувствует, что этой искренности не слишком-то хватало в предыдущие их встречи, а потому наверстывал упущенное, задыхаясь и притягивая того к себе. Гость хмыкает – слишком знакомо, а ведь раньше он практически все время молчал, будто боясь себя выдать – и прикусывает ему шею, оставляя своеобразную отметину, чтобы потом до постыдной дрожи со стороны Ичиго пробовать на вкус все, до чего только дотянется влажный язык, причмокивая и присасываясь к выпирающим косточкам и урча от удовольствия, когда наградой становится тихий стон. Куросаки не выдерживает и вцепляется ему в волосы, когда гость продолжает изучать его тело ниже, там, куда, собираясь по телу мельчайшими капельками, концентрируется наслаждение. Постепенно любые мысли улетучиваются, комната растворяется в потоках полусвета-полутьмы, и уже неважно, кто и зачем, пропадает все, и остаются только они вдвоем, и эта сумасшедшая нежность, с которой гость проводит по выступающим ребрам. Ичиго задыхается, оставшийся мир начинает потихоньку давать трещину, словно подмерзшая лужа, и он уже что-то неразборчиво и бессвязно шепчет, прикрывая глаза и откинувшись на кровать. Нет, в прошлые три-четыре раза все было не так – его жадно ощупывали, царапали, прикусывали губу, ухо, кожу на ключицах – приходилось ходить в водолазке – оставляли множество алых отметин на шее и плечах, - гость словно спешил насытиться, а сегодня… Парень всхлипнул, когда мир все-таки раскололся на большие неровные осколки, оставив его самого в замешательстве. Куросаки все ещё обессилено лежал на кровати, когда сильные руки укрыли его валявшейся на полу простынёй, и знакомый голос пророкотал, будто заставив протрезветь:
-Увидимся, Куросаки.
И гость скрылся, позволив свету фонарей обрисовать по краям взъерошенные голубые пряди. Ичиго все ещё лежал на кровати, будучи шокированным. Вот кто, оказывается, будил в нем удовольствие все эти ночи. «Ни за что бы не поверил, если бы сказали», с этой мыслью парень положил подушку на место и позволил лодке сна унести его в царство грез.
Хриплый шепот заставил вздрогнуть и приоткрыть уже подернутые мутной пленкой глаза:
-Эй…придурок…не смей умирать раньше меня, слышишь?
Немного болезненно улыбнуться и прильнуть к сильному плечу, иссеченному ранами, но все равно дорогому. Реальность уже начала потихонечку уплывать, за закрытыми глазами уже не видно ничего, но немного утешает мысль, что Гриммджо рядом.
Надвигается вечность…
Автор:Kassielle
Фандом: Блич
Рейтинг: R
Пейринг: Гриммджо/Ичиго, Ноитора
Жанр: флафф,ангст,почти десфик
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймер: от прав на персонажей отказываюсь
Предупреждение:как обычно-пытаюсь без ООС,некоторое АУ-со 190 серии, пересказ действий персонажей, немного жестокости
От автора: пробую себя везде -точнее,пытаюсь,так что тапочки принимаю только пуфыстые!
Размещение:вы только спросите,ладно?)
читать дальше-Эй, Гриммджо, что за хрень здесь творится? Сначала он отделал тебя по полной, а теперь ещё и спасает твою жизнь?
Арранкар в странном капюшоне презрительно сплюнул в сторону и налетел на Куросаки с кривой усмешкой на лице. Шинигами едва отбил громадную секиру с загнутыми к верху концами и остановился недалеко от поверженного Шестого.
-Да кто ты такой, черт возьми?
-Ноитора…сукин сын…, - прохрипел Джаггерджек, морщась от боли.
Ичиго рванулся было навстречу этому странному арранкару, но тот с легкостью отбил его занпакто и сам перешел в наступление. Иноуэ было побежала на помощь шинигами, но её схватил другой арранкар, и у девушки не было возможности вырваться.
-Хорошо, Тесла, - снова эта кривая усмешка, и Ичиго еле успел увернуться от взмаха секиры.
-Я кое-что покажу тебе, шинигами, - Ноитора высунул язык, на котором красовалась пятерка, - усек? Я Пятый Эспада. Ты еле справился с этим, - он кивнул в сторону Джаггерджека, - а я сильнее его!
Секира начала свое движение к голове Ичиго; тот лишь в последний момент подставил занпакто, но от силы, вложенной в удар, отъехал по податливому песку на пару метров.
Куросаки тяжело дышал, измотанный предыдущим боем, и не мог атаковать полноценно – он лишь поднимал Зангецу навстречу этой страшной секире, иногда немного запаздывая, и тогда черная ткань в который раз пропитывалась его кровью. Скрежет от столкновения оружия закладывал уши, а наглая ухмылка арранкара будто отпечаталась в памяти. Пятый Эспада, казалось, был ещё безжалостнее, чем Джаггерджек. Шинигами застыл на месте на мгновение, чтобы сориентироваться, но и этого ему сделать не дали: засвистел смертоносную песню металл, и секира понеслась к его шее. Куросаки было отпрыгнул, но вездесущая секира достала его и здесь. Он отступил ещё дальше, примериваясь для выстрела Гетсугой – ни на что другое не хватало сил, - но к нему уже несся алый поток энергии Пустого.
-Черт, - Ичиго уже не мог надеть маску, он был слишком измотанным, а потому лишь скрестил руки перед лицом. Серо задело песок у него под ногами, и пустыня окутала его огромным пылевым облаком. В наступившей тишине послышался глухой звук падения тела на неровную поверхность. Улыбнувшись, Ноитора направился было к своему фрассьону, но хрипение заставило его развернуться с недовольным видом: пыль улеглась, и Куросаки уже пытался встать, опираясь на свой меч. Шинигами тяжело дышал, форма висела клочьями, открывая обожженное и покрытое шрамами тело.
-Ха, неужели ты ещё жив, шинигами? Себе на беду, - сорвавшись в сонидо, Ноитора мигом оказался возле упрямо пытавшегося подняться Ичиго…
…А вот дальнейшее уже было избиением. Ноитора избивал шинигами с упоением, отбросив в стороны секиру – ему явно хотелось почувствовать, как трещит ломаемая кость, как сминаются ребра под жестокими кулаками, как лицо Куросаки сминается в лепёшку. С ноги отправив Ичиго полетать, Пятый последовал за ним, круша уцелевшие рёбра загнутыми носками обуви. Шинигами оставалось только кашлять и пытаться защитить лицо руками; песок уже впитывал его кровь, вишневыми капельками орошавшую иссушенную местность. Наконец, Куросаки упал на живот, глотнув пыли Уэко Мундо; тотчас же острый каблук впился ему в спину, и руку начали неестественно выворачивать за спиной. Парень заорал от боли, а Ноитора, наклонившись, прошептал ему на ухо, продолжая ломать кости:
-Что, шинигами, хватит тебе?
Ичиго не мог ему ответить; хмыкнув, Ноитора оставил его руку в покое, не давая, однако, возможности пошевелиться, и повторил вопрос. Закусив губу, парень ответил утвердительно, не поднимая глаз на своего мучителя. Он явно не протянул бы долго с такими ранами.
…Ноитора швырнул его недалеко от все ещё лежащего Джаггерджека и ушел, бросив другому арранкару - кажется, Тесле, - «Забирай девку и пошли». Ичиго уже практически не чувствовал тела, но, собрав остаток сил, он приподнялся и, пошатываясь, пополз на четвереньках к Шестому. Куросаки рухнул возле него и повернул голову, концентрируя угасающий взгляд на голубых прядях. Перед глазами все поплыло, кроме этого яркого пятна…
…Той ночью Ичиго долго ворочался во сне. Скоро они должны были идти выручать Орихиме, и он сильно нервничал вечером, хотя это вряд ли было заметно по его поведению. Подушка уже лежала где-то на полу, тонкая простыня была смята в ком, а парень скрючился на кровати, едва прикрытый одеялом. Звезды сквозь занавески следили за ним, следил и тот, кто довольно часто посещал Куросаки ночью. Вот и сегодня – горящие на часах цифры мягко высветили два часа, и он плавно приземлился на полу возле открытого окна – шинигами теперь оставлял его открытым.
Подкрасться к спящему и сесть на кровать – сегодня в последний раз. Долго, с мягкой улыбкой разглядывать мальчишеское лицо, сейчас искаженное от напряжения – видно, что-то не слишком доброе попало к нему в сон. Протянуть руку и легонько провести по рыжим вихрам – едва касаясь ладонью, неуловимо, чтобы морщина на мальчишеском лбу чуть разгладилась. Легонько подуть на лоб, заправляя волосы за уши, провести кончиками пальцев по угловатой скуле, встретить сонный взгляд карих глаз и взять его за руку. Луны нет уже пару дней, так что можно не опасаться, что он узнает раньше времени. Губы едва раскрываются, - как бутон цветка, другого сравнения в голову не приходит, - чтобы прошептать хрипловатым голосом «привет», но это не нужно – губы соприкасаются легко-легко, и острые пряди щекочут его лицо, и уже давно не нужны слова. Ичиго рад своему гостю, и он искренне выражает свою радость, притягивая того к себе и беспорядочно, пока ещё сонно, покрывая лицо гостя поцелуями. Шинигами чувствует, что этой искренности не слишком-то хватало в предыдущие их встречи, а потому наверстывал упущенное, задыхаясь и притягивая того к себе. Гость хмыкает – слишком знакомо, а ведь раньше он практически все время молчал, будто боясь себя выдать – и прикусывает ему шею, оставляя своеобразную отметину, чтобы потом до постыдной дрожи со стороны Ичиго пробовать на вкус все, до чего только дотянется влажный язык, причмокивая и присасываясь к выпирающим косточкам и урча от удовольствия, когда наградой становится тихий стон. Куросаки не выдерживает и вцепляется ему в волосы, когда гость продолжает изучать его тело ниже, там, куда, собираясь по телу мельчайшими капельками, концентрируется наслаждение. Постепенно любые мысли улетучиваются, комната растворяется в потоках полусвета-полутьмы, и уже неважно, кто и зачем, пропадает все, и остаются только они вдвоем, и эта сумасшедшая нежность, с которой гость проводит по выступающим ребрам. Ичиго задыхается, оставшийся мир начинает потихоньку давать трещину, словно подмерзшая лужа, и он уже что-то неразборчиво и бессвязно шепчет, прикрывая глаза и откинувшись на кровать. Нет, в прошлые три-четыре раза все было не так – его жадно ощупывали, царапали, прикусывали губу, ухо, кожу на ключицах – приходилось ходить в водолазке – оставляли множество алых отметин на шее и плечах, - гость словно спешил насытиться, а сегодня… Парень всхлипнул, когда мир все-таки раскололся на большие неровные осколки, оставив его самого в замешательстве. Куросаки все ещё обессилено лежал на кровати, когда сильные руки укрыли его валявшейся на полу простынёй, и знакомый голос пророкотал, будто заставив протрезветь:
-Увидимся, Куросаки.
И гость скрылся, позволив свету фонарей обрисовать по краям взъерошенные голубые пряди. Ичиго все ещё лежал на кровати, будучи шокированным. Вот кто, оказывается, будил в нем удовольствие все эти ночи. «Ни за что бы не поверил, если бы сказали», с этой мыслью парень положил подушку на место и позволил лодке сна унести его в царство грез.
Хриплый шепот заставил вздрогнуть и приоткрыть уже подернутые мутной пленкой глаза:
-Эй…придурок…не смей умирать раньше меня, слышишь?
Немного болезненно улыбнуться и прильнуть к сильному плечу, иссеченному ранами, но все равно дорогому. Реальность уже начала потихонечку уплывать, за закрытыми глазами уже не видно ничего, но немного утешает мысль, что Гриммджо рядом.
Надвигается вечность…
@темы: Ичи/Грим